Очень хочу провести обзор альбома.

В целом, из прослушанного на сегодняшний день по Камелоту, считаю его – самым лучшим. Причин тому много и все они простые: он концептуален, а потому очень важно воспринимать его как завершенное произведение и он звучит цельно, плотно и похож, скорее на рак-оперу, нежели, на компиляцию песен. Он похож на книгу с частями, которые стоит читать в том порядке, который задумал автор Развитие сюжета, линии повествования, связок между частями и прочее – все это Epica.
Как когда-то заметил мой любимый певец Джон Бонджови: сейчас нет нужды в подобного рода альбомах, так как люди могут зайти на айтюнз и скачать себе песню для прослушивания. Нет необходимости покупать целый альбом. А ведь раньше, каждый альбом был целым творением. Это как читать книгу, выбрав только пятую часть. Чтобы узнать всю историю, стоит прочесть роман от начала и до конца (пруфлинк).
У меня есть даже большее желание: я хочу об альбоме рассказать много. Но постараюсь быть краткой.
Я люблю различные эдиции альбомов, особенно сильно люблю то, что пишут для японского рынка. Чаще всего это обозначает – самое большое количество бонус-треков.
Тем не менее, здесь, вроде, количество треков одинаковое (и даже композиции не меняются), но, по моему личному мнению и ощущению музыки, Камелот подошли к работе над Japanese Edition слишком буквально: аранжировки треков сделаны с учетом ожидаемого японского слушателя. Я сначала прослушала полностью обычный альбом, а потом сразу же перешла к Japanese Edition и для меня это было просто волшебством. Мое первое впечатление: вставки между треками и эффекты навели на мысль о том, что Камелот хотели повторить подвиг Requiem Et Reminiscence. Хотя, очень даже может быть так, что все это мне лишь показалось. Тем не менее, при более детальном анализе звука в двух вариантах могу точно сказать, что треки прошли дополнительную работу по выхолащиванию эффектов, более аккуратную работу над инструментами и звучат на порядок качественнее. Так, словно обработаны согласно требованиям японских рекординговых компаний. В первой композиции альбома более отчетливо слышны голоса искусителя, детский плач и пение Роя Хана, легко себе дрейфующее по панораме. Во второй композиции Center Of The Universe в японском издании диска, возможно даже, заново проработаны или вообще переписаны ударные, бас и вытянуто общее звучание композиции. В композиции Farewell треки с клавишными и эфектами выражены более и (это, быть может, особенности индивидуального восприятия звука, но) вокал Хана вытянут по высоким частотам. Тем не менее, я не могу сказать точно, что лично мне нравится больше, так как в обычной издании вокал Хана звучит интереснее. Внезапно, для себя, прослушивая их почти одновременно, могу сказать, что вокальная часть была переработана. Интересно, что это практически не заметно. Interlude I (Opiate Soul) в японском варианте более широкая панорама, меньше время в звуках приема химии и перехода к латинскому тексту. Но в обычном ощущается ассоциация с гремучей змеей. Я далее не буду анализировать треки по звуковым параметрам. Не думаю, что это настолько уж интересно. В любом случае, оба альбома – прекрасны по своей структуре и подаче.
Теперь из общеизвестного: у альбома действительно есть концептуальная история, в которой есть действующие лица: Ариэль (он же сам Рой Хан), Елена и Мефистофель. Собственно говоря, в каком-то смысле, это прямой намек на Фауста. Мефистофель – ангел, которого изгнали с небес за то, что тот отказался служить людям, и за то, что объявил, что принимает приказы только от Бога и никого более. Бог захотел дать ангелу второй шанс и пообещал ему способ вернуться: для этого Мефистофель должен получить душу одного из любимых Божьих людей – алхимика и схоласта по имени Ариэль.
много песенА тем временем, Ариэль размышляет об истинном смысле жизни. Песня Center of the Universe повествует: «Она медленно пробирается за зеницами глаз, медленно забирается во все углы разума она и мы взлетаем, словно Пегасы. Каждый из нас свободен, но мы в поиске острова в море грез, в поиске гармонии и мира. Найденное мы отвергаем разумом, знать бы почему. Если война у врат небес впустила сюда стремления, то там, на поле боя явно кто-то знал об этом. Ведь люди нуждаются в восхищении, потому что в Центре Вселенной (в нас самих) мы полностью одиноки.
Дай знать, что рай есть, что есть место, куда мы все стремимся. Чем пожертвовать, чтобы у меня был шанс хотеть к тебе? Все, что я узнал, отвергает мой разум, и знать бы почему. Если война у врат небес впустила сюда стремления, то там, на поле боя явно кто-то знал об этом. Ведь люди нуждаются в восхищении, потому что в Центре Вселенной мы полностью одиноки. Послушай сказание мое, следуй за мной к источнику света, вообрази надежду как корабль души, (там впереди океан твоего пути) может быть, вместе мы найдем место для всех (следуй за звездой разума, плыви, плыви)».
Ариэль пришел к выводу о том, что ни у науки, ни у религии нет ответов на все вопросы о бытии, потому он решается на путешествие, прощается с жителями своей страны и с возлюбленной Еленой. Песня Farewell повествует: «близится зима над высокими горами и мне надо отправляться в путь. Мне надо знать, почему на Земле, планете, где нам место, Бог намекает, что более нет возможных ответов. Может быть, Бог, даже пытался, но не может исцелить (исправить) наши души. Я хотя бы найду покой разуму, потому что знаю, что старался изо всех сил. Я буду молиться за тех, кого любил, но я должен попрощаться с вами. Меня ведет судьба, и я должен этому подчиниться. Я должен попрощаться с вами ради пути открытий в пучине океанов. Нет единой правды. Кто же я такой, чтобы бросать Богу вызов в поиске смысла, и я боюсь, что времени терять тут нельзя, потому я должен попрощаться с вами. Меня ведет судьба, и я должен этому подчиниться. Я должен попрощаться с вами ради пути открытий за далеким океаном. Так далеко, я ждать не смогу, когда волны сопутствуют мне».
В интерлюдии Interlude I: Opiate Soul, которая написана на латыни, слышны звуки, я бы сказала, страха, ломки, все как-то звучит надрывно. История гласит, что эта часть рассказывает об исследованиях Ариэля, в которых он причащается к зельям. «Dolcissimae Oh Fortuna Venit Meos» (Прекрасная! О, Судьба! Явись мне.) Так он медитирует до порогов измененного сознания, вводя внутривенно что-то тяжелое. И вот его видения на краю бездны… на краю Рая. В The Edge of Paradise он повествует: «Бессонный, но погруженный в транс, туда, где душа подчиняется самый глубоким нуждам. Свободен (в границах своей тюрьмы) я оборачиваю свой дух и вдыхаю. На краю рая яд прожигает мои вены. Тщетный, беззащитный со все теми же мечтами. Так успокаивает, но, в то же время, такой агрессивный, в этом мире внутри другого – лунный свет в видениях моих… точно не от небес,… я вижу глаза демона и расправленные крылья. На краю рая яд прожигает мои вены. Тщетный, беззащитный со все теми же мечтами. На краю рая, без сил, я проплываю, подрывая жизнь саму и волю в жажде узнать причины».
Тут он начинает думать о своей возлюбленной Елене, уже сожалея, что он ушел. В песне Wander он поет: «вспомнилась мне одна летняя ночь, где-то в июне, цветы в твоих алых волосах и запах земли полной цветения. Жаль, что эта мелодия – без звука, и слышна она едва различимо только теми, кто знает, что они отыскали. Теперь же это лишь воспоминания. Мы молчаливо скитаемся по пустотам последствий. Моя тень всегда будет преследовать ее, а она будет моей путеводной звездой. Мы молчаливо скитаемся в поисках истины и уверенности. Так много надежд утрачено по пути от зари до заката. Найди меня у колодца желаний, под покровом луны. Шепни мне нежно, что мы увидимся скоро с тобой. Спой мне ту давнюю песню, чтобы я скорее вспомнил тебя, цветы в твоих алых волосах и те сочные июньские дни. Только ради воспоминаний. Мы молчаливо скитаемся по пустотам последствий. Моя тень всегда будет преследовать ее, а она будет моей путеводной звездой. Мы молчаливо скитаемся в поисках истины и уверенности. Так много надежд утрачено по пути от зари до заката. Из праха рождены и тишина нас объединит».
По идее истории, повествование идет к Interlude II: Omen, в которой Ариэль решается лишить себя жизни, утратив веру в то, что сможет найти ответы на свои вопросы, но еще до того, как он даже пытается это сделать появляется Мефистофель и предлагает ему сделку. Descent of the Archangel рассказывает нам следующее: «скажи хоть что-то, друг мой, ты удивлен. Неужто ты не знал, что я приду тайно? В белом, с ангельскими крыльями. Я могу осуществить твои мечты. Из нас получится отличный тандем. В пути по тьме я покажу тебе все в самом живом виде, не сможешь ты отрицать меня. Омытый лунным светом, меня огласили криками ангелов. Хорошо все взвесь, не спеши, ведь твоя душа будет моей после смерти. Расскажи мне о своих радостях, все что угодно, любая жажда затрепещет от моего прикосновения. Я спустился с небесным светом, у меня все, что может тебя покрыть. Так много всего и это я тебе покажу в наилучшем виде. И ты не сможешь отвергнуть меня. Омытый лунным светом, меня огласили криками ангелов. Хорошо все взвесь, не спеши, ведь твоя душа будет моей после смерти. Назови меня, или иди своим путем, пока не сможешь сопротивляться. Тогда, я уверен, мы встретимся вновь, Я – твой истинный апостол, и когда плоть вожделеет меня нельзя отвергать».
Каким-то образом, Ариэль переносится в поместье Мефистофеля, где в его честь устраивается бал. В Interlude III: At the Banquet звучит следующее: «Его приглашение звучало ясно, Я закрыл глаза и вот я здесь. (Далее кто-то, возможно, конферансье, говорит фразу) Прошу вас, пропустите, гость входит».
И вот, далее события разворачиваются так (A Feast for the Vain): «что ж, все уже собрались, скоро начнется празднество. Мы чтим Тщеславие – мой самый любимый грех. Люстры – величественны до такой поры, что их сверкание видит небо. И мой друг говорит о том, что все, за что глаз цепляется, может быть моим. Это же чудо. До сего момента жизнь была тратой, ты доказал мне, что я воистину благословен. Невероятно. Злато и блеск слепят меня, так все прекрасно. Все эти женщины из моих фантазий, идите со мной, малышки. Насладимся свободой, подымите бокалы и почтим легкость жизни. В блеске этой ночи я нашел спутников, моя жизнь началась; все, что казалось плохим – теперь выдается праведным. Я тону в экстазе, каждая звезда подобна новорожденному солнцу. И пусть та жизнь, которую я до этого знал, уйдет. Я принимаю сделку, но хочу кое-что изменить: если я пожелаю остаться в состоянии покоя, я только тогда буду твоим по смерти».
После того, как он покинул поместье Мефистотеля, его находит Елена. Ариэль в песне On the Coldest Winter Night поет: «Дух захватывает, стоит ли говорить, что я не ожидал того, что ты меня здесь найдешь, что наши пути вот здесь пересекутся. Мне даже кажется, из-за этого, что я сплю. Держи меня, может быть, завтра не будет. Это момент веры, этот момент соткан из снов, ведь ты меня сегодня здесь нашла, этой холодной зимней ночью. Это наш час, скажи мне, Елена, расскажи мне о всех тех годах, что разлучали нас. Слышишь – это падение моего разбитого сердца, подобно обрушившейся скале, если я сплю – не буди меня. Тише, любимая. Ведь завтра может не настать. Это ведь не момент из прошлого, Это ведь время сказать, что далее будет, ведь ты меня здесь нашла в эту холодную зимнюю ночь, и этот миг – наш по праву».
Они проводят ночь вместе и, не зная о том, создают новую жизнь. Ариэль, проведя немного времени с возлюбленной, решает снова отправиться в путь к правде. С силами, которыми одарил его Мефистотель, Ариэль ощущает, что все уже близко. Ариэль раскрывает свои планы любимой. В песне Lost & Damned поется: «Елена, ты пришла ко мне, когда жизнь, казалось, только началась. Когда все началось, я так мало знал о том, куда это могло бы меня привести. Я был когда-то свободен, ничего не обещал, теперь же, эта наша встреча может быть прощанием. Не спрашивай меня, почему так. Не грусти. Порой мы все должны менять свои планы, просто попробуй понять, ведь я хочу спасти тебя от пропащего и проклятого (себя). И пусть ты крепко прижимаешься ко мне, я чувствую, как что-то держит меня, подобно намеку на страх, как едва заметная дымка облаков в летних небесах, в лунном свете. Я не смогу пояснить, не знаю, как. Быть может, когда-то мы сможем быть вместе. Не спрашивай меня, почему, не грусти. Порой мы все должны менять свои планы. Помни о том, что у нас было и позволь мне тебя спасти от пропащего и проклятого (себя). Любовь не значит ничего, если там есть более высокая цель. Елена, не плачь, поверь мне, я все это делаю для тебя. Внемли моему решению, потому что я ухожу завтра днем. Моя история только начинается, ничто в этом поиске солнца не сможет отобрать у меня мою веру. Не спрашивай меня, почему так. Не грусти. Порой мы все должны менять свои планы, просто попробуй понять, ведь я хочу спасти тебя от пропащего и проклятого (себя). Оставь меня, не смотри назад, ведь ты хорошо знаешь, где-то там глубоко в душе, ты знаешь, что я пропащий и проклятый.
Композиция Helena's Theme – после того, как он уходит, Елена остается одна и сердце ее разбито. Она обещает любить его даже по смерти, а потом бросается в реку, сама того не зная, умирает вместе с еще не родившимся ребенком: «Я помню давнюю песню. Некоторые ее части напоминают мне о тебе. Разве я мог знать, что ты меня покинешь. Я думал, что я и есть та самая мелодия, но я ошибся. Я лишь шепот этой ночи. И если это твое прощание, я расстаюсь с тобой, но я обещаю любить тебя до самого конца».
По просьбе речного духа, они оба попадают в рай: «если слава Господня есть, а слово Христа может лечить, пусть их души попадут на небеса. Благослови же не рожденного ребенка сей ночью».
Тело Елены находят, а глашатай в городе объявляет о самоубийстве. Interlude IV: Dawn: Внимание, внимание! Леди Елена согрешила. На ней смерть, подобно бесконечной мерзлоте на сладчайшем цветке, прекраснейшем в мире.
После того, как Ариэль узнает о самоубийстве Елены и о ее беременности, он впадает в глубочайшую грусть и рыдает над рекой, где она умерла.
The Mourning After (Carry On): Мне снился сон, где она одна, облаченная в белое была возле реки, она бледнела от холода, прогуливаясь по ледяной поверхности, вспоминая прекрасные дни. Держись. Иди. Мы увидимся на той стороне. Только лишь помин (утро) перейдет в день. Держись, Иди. Дойди до той стороны. Помин (утро) медленно уходит. Разве мог я знать? Просто сама мысль об этом ужасна. В ее утробе, малыш. А я лишь блуждать теперь буду по поверхности своей мечты в мире, который нельзя увидеть. Держись, иди, просто дойди до конца помин (утра). Держись, иди, дойди до конца, пока последствия помина (утра) не испарятся.
Поглощенный своей печалью, Ариэль начинает сомневаться в том, стоит ли ему продолжать свой путь. Он винит в смерти Елены Бога, а Мефистофель убеждает его продолжить поиски, поясняя, что человеческие эмоции скоро уйдут, пусть это будет проклятьем.
В Ill Ways to Epica: Когда играешь с огнем – обожжешься. Когда нужна страсть – учишься по-другому. У меня отобрали Бога, Бог оставил мою душу, бросил так низко, что искупления не будет. Я свет небес, а она – все, что я любил. Любовь повсюду и она разрывает меня на части. Тьма не победит. Все, что мне нужно – это вера, пока страницы переворачиваются я смогу поднять тебя ввысь, ведь твоя воля важна мне. Меня отверг Бог, Он оставил мою душу, бросил ее так низко, что искупления не будет. Я свет небес. Она – все, что я любил. Любовь повсюду и она разрывает меня на части. Тьма никогда не победит. Так долго… быть может, вечность я должен держаться. Почему Бог отобрал у меня то единственное, что я хотел. Может быть, Бог – это мелодия, которую мы все поем. Если ты не ощущал радости, то и грусти не ощутишь. Это проклятие людей, рожденных в страсти, которую ты уничтожил.
История Ариэля и его странствий продолжается в альбоме The Black Halo.

Немного удивительного…
Я бы сказала, такого, что называю личными глюками.Немного удивительного…
Я бы сказала, такого, что называю личными глюками.
Шестой трек альбома под названием Wander – прекрасная баллада. Слушаешь и уплываешь в ощущениях куда-то в красивые места… и тут тебя накрывает: с самого начала она мне напомнила что-то из Адель, но потом я вслушалась и снова закрыла глаза, чтобы ощутить песню полностью. И начала подпевать. Вы удивитесь, пожалуй, как легко в мелодию этой песни ложится песня Гарри Мура Over the Hills and Far Away.